Центральной Африки", - вспоминал писатель XIX века. Самый дешевый способ добраться туда - обогнуть мыс Горн, расположенный у самого основания Южной Америки. Но были и другие расходы, которые должен был учитывать любой благоразумный человек: путь из Нью-Йорка в Сан-Франциско составлял тринадцать тысяч миль. В среднем путешествие занимало около шести месяцев. Это были благотворные факторы. Мать-природа, оскалив зубы с неестественной злобой, была не столь мягкой. "Ниже 40 южной широты нет закона", - гласит моряцкая пословица. "Ниже 50 южной широты нет Бога".

Огибание Горна было и остается одним из самых опасных приключений, известных человеческой истории: например, волны высотой в девяносто футов, движущиеся со скоростью сорок миль в час, не являются чем-то необычным. Непрекращающиеся порывы ветра могли отбросить парусные корабли назад, так что после нескольких дней, проведенных на скорости, которая в XIX веке считалась огромной - скажем, двенадцать миль в час, или чуть больше десяти узлов, - парусники оказывались на плаву.

Корабли могли быть отброшены на огромные расстояния, иногда самый трудный отрезок пути в двести-триста миль занимал дополнительные шесть недель. Эти пассажиры и члены экипажа оказались в числе счастливчиков. Многим повезло меньше, и они погибли в штормах, навсегда затерявшись в ледяных соленых водах.

Взлетать и падать с высоты девятиэтажного дома на волнах было бы страшнее, чем кататься на незащищенных американских горках, которые вместо рельсов плывут по жидкости, визжащей на огромных скоростях в разных направлениях. "Волны накатывали огромными валами, покрытыми пеной, бились о борта корабля и фальшборты, заливая всех людей и поднимая на палубу все свободные вещи", - писал Джозеф Лэмсон, совершивший путешествие в том же году - в 1852-м - когда Леланд Стэнфорд отправился в Калифорнию.

Подгоняемый бушующими водами, корабль часто на мгновение замирал на гребне огромной волны, словно опасаясь предстоящего погружения, но быстро опускался в движущуюся пропасть, как будто пытаясь погрузиться на дно моря, пока, настигнутый очередной волной, не поднимался на ее гребень, но лишь для того, чтобы погрузиться в другой, затем еще один залив

 

В Южном океане часто случаются штормы, поэтому небесная навигация XIX века часто сталкивалась с тем, что днем и ночью антарктические грозы мешали ей. Свирепые ветры и волны могли швырнуть деревянные корабли на неумолимые скалы, разбросанные по воде подобно минному полю. А тут еще и движущиеся айсберги, местами их тысячи, а некоторые достигают мили в длину, хотя зазубренная глыба льда размером не больше холодильника, столкнувшись с судном, может в считанные секунды оторвать руль. Капитан и команда, а нередко и перепуганные пассажиры, запыхавшиеся от снега и снега, хватались за поручни и перегибались через борта, выискивая опасность, будь то ледяные бури туманными днями или темными ночами. Если опасность была замечена, крик во весь голос едва ли можно было услышать за воем бушующей стихии и воды.

"Я с тревогой прислушивалась к каждому звуку на палубе. Вскоре я услышала приближение ветра с его хорошо известным ревом, и вместе с ним на меня нахлынуло чувство такого ужаса, какого я не испытывала раньше и какой мало кто может себе представить", - писала двадцатичетырехлетняя Люси Кендалл Херрик, также плывшая в Сан-Франциско вокруг Горна в 1852 году. "Я бы хотела, чтобы мыс с его холодными снегами, штормами и "юго-западниками" был стерт с карты и уничтожен на Земле.

Тем не менее тысячи людей пытались это сделать. Время от времени капитан корабля может попытаться пройти коротким путем - через пролив Магеллана, который находится между островом Горн и южной оконечностью Чили. Усеянный множеством каналов, окаймленных скалистыми рифами, берегами и отмелями, пролив - фактически лабиринт - печально известен водами глубиной до двадцати футов, сильными ветрами, бурлящими потоками и одним из самых тревожных фактов - штормами, которые иногда ревут в одном направлении, а злобные течения несутся в другом. Многие корабли были потеряны, а затем разбиты в щепки в узких и сложных проходах. Более длинный маршрут казался более безопасным. Если кораблям удавалось обогнуть злобный Горн - четырнадцатисотфутовую скалу в южном апогее Северной и Южной Америки, - пассажиры и экипаж часто падали в обморок от облегчения, попадая в относительно спокойные воды Тихого океана, хотя оставшееся путешествие на север, в Калифорнию, конечно, не было прогулкой, как многие узнали.

Сухопутный путь в Калифорнию был не намного более перспективным и часто превращался в смертельный поход из-за болезней, партизанской войны и голода.

Обычно все начиналось достаточно хорошо. "Лагерь сегодня выглядит очень красиво. Пять повозок с белыми буровыми крышками (двойной толщины сверху) выглядят очень нарядно, они стоят полукругом в зеленой траве", - писала женщина, переехавшая со Среднего Запада в 1857 году и вспоминавшая тот день, когда они отправились на запад. "Скот и лошади, всего 100 или более голов, пасутся в стороне, а внутри круга горят костры.

"Лошади, пикетированные палатки с развевающимися звездно-полосатыми знаменами, повозки, стоящие вокруг, а рядом на бревнах и деревьях лежат мускулистые, обожженные солнцем мужчины, загорают и отдыхают", - писал один из участников перехода 1850 года. Он оценил "армию" людей в лагере в шесть тысяч человек. В первые недели экспедиции появились язвительные наблюдения: "Было очень забавно наблюдать за мужчинами в реке, чтобы помыться. Все они вели себя так неловко", - писала другая женщина в 1852 года

Некоторые из ранних встреч с коренными американцами достойны того же упоминания: "Когда они подошли к вершине, они зашипели и попытались раздражить белых, вывернув свои груди и оскорбительно шлепнув их".

К тому времени, когда пионеры добрались до территории Небраски, милая, яркая и забавная обстановка значительно изменилась. Голод стал обычным явлением, так как идущие на запад встречали людей, повернувших назад. "Казалось, что женщин было вдвое больше, чем мужчин, а детей - вдвое больше, чем женщин", - писал один из пионеров о мормонах, удрученных неудачным паломничеством на Сион в Солт-Лейк-Сити. "Все были в лохмотьях и лоскутах, и, я должен сказать, струпья. Это самая худшая партия, которую я когда-либо видел. Все, кто был достаточно крупным... выходили из вагонов, держа в руках ржавые котелки и кастрюли, выпрашивая молоко".

Путь по реке Платт, самой популярной дороге на запад, с каждой милей становился все более суровым. К тому времени, когда люди пересекли Скалистые горы и попали в пустыню Большого Бассейна, рассказы в более чем семистах дневниках сухопутных путешественников стали обычными, до оцепенения ужасными. "Идущие впереди нас нашли тело обнаженной женщины на берегу лощины, которую мы прошли вчера", - рассказывала одна женщина, добавляя, что жертву таскали туда-сюда